Административным центром Минска в XIX столетии являлась площадь Высокого рынка. Она представляла собой большой прямоугольник, по периметру которого размещались культовые здания и дома зажиточных горожан, а в центре — ратуша и большой гостиный двор. В здании бывшей иезуитской школы (теперь в этом перестроенном до неузнаваемости здании — Музыкальный лицей) разместилась резиденция губернатора. Рядом, в стенах бывшего иезуитского коллегиума, находились присутственные места — «офис» губернских чиновников, а в помещениях ратуши — городская управа и полиция. В перестроенном в стиле классицизма здании мужского Базилианского монастыря (Дом профсоюзов Минской области) помещалась дворянская школа, которая в 1803 году получила статус губернской гимназии.
В 1800 году в Минске было только 39 каменных и 993 деревянных жилых дома. После пожара 1835 года, когда был уничтожен почти весь город, власти приняли решение в центральной его части деревянные дома больше не строить. В 1917 году в Минске насчитывалось более 3.000 каменных зданий, из которых сегодня сохранилось менее 200.
В центре города второй половины XIX века преобладали двух-трехэтажные каменные здания, которые приносили своим хозяевам доход в виде квартплаты. Много доходных домов было построено в самом популярном в конце XIX — начале ХХ столетия стиле модерн. Некоторые из них сохранились: два дома на площади Независимости, на улице Маркса, 30 и другие. На современной улице Кирова находится доходный дом Костровицкой (напротив касс стадиона «Динамо»), в котором на первом этаже размещалось управление Либаво-Роменской железной дороги. На окраинах Минска строились деревянные здания, в которых можно было снять квартиру за меньшую плату.
Вместе с ратушей был уничтожен и сквер из пирамидальных тополей. Правда, в конце столетия его восстановили и поставили там в 1900 году памятник Александру II. Изменялись и названия улиц: Франтишканская (Ленина) стала Губернаторской, наверное, потому, что на ней находился дом губернатора, Фелициановская (Комсомольская) — Богадельной, ибо там находилась городская богадельня, Сборовая (западная часть Интернациональной) — Тюремной, потому что соединяла город с тюремным замком. В народе этот замок называли Пищаловским, потому что построил его помещик Пищалло по проекту М. Чеховского в предместье Романово. Старые названия Минска медленно, но неуклонно уступали место новым, хотя еще в конце XIX века сами чиновники путались в названиях улиц — что уж тут говорить о простых жителях.
Некоторые из улиц имели по несколько названий: Раковскую называли и Юровской и Новофрантишканской, Троицкую (Богдановича) — Новоалександровской, Госпитальной, а с середины XIX столетия — Александровской. Некоторые улицы за короткое время сумели последовательно сменить ряд имен: Лошицкая (Маркса) с 1866 года стала Базарной, а с 1870-х, когда рынок перенесли на другое место, получила название Подгорной. Современная улица Берсона, которая застраивалась в 80-х годах XIX века деревянными домиками, первоначально называлась Затюремным переулком, ибо находилась за тюрьмой. В конце XIX — начале ХХ столетия это уже Трубная улица. Термин «труба» ранее означал русло небольшой речки. И здесь (теперь улица Берсона), видимо, когда-то протекал ручей, впадавший в Немигу. Старую Койдановскую дорогу (улица Мясникова) в первой половине XIX века называли также «Королевским шляхом», позже — улицей Романовской, Койданово-Романовской, Московской, а с конца века — Ново-Московской.
Новых улиц было много, потому что город быстро рос. Поэтому неизбежно появлялись десятки однотипных, бессмысленных названий, таких как Андреевская, Вяземская, Ивановская, Загородная, Самарская, Сергеевская, Уфимская. Казалось, что у служащих городской управы иногда не хватало фантазии. В 1911 году было две Безымянные улицы и даже 19 Безымянных переулков! Система нумерации домов приживалась тяжело. Обычно люди сообщали домашний адрес следующим образом: «Живу в Добрых Мыслях, на Московской улице в доме (фамилия владельца)». Таблички на минских улицах появились только в начале ХХ века, поэтому в поисках нужного дома где-нибудь в Уборках можно было проблуждать не один день.
Иван Сацукевич
